Продолжая тему провинциальных историй, хочется отметить, что порой письменные источники становятся единственными документальными свидетельствами, содержащими информацию о малоизвестных фактах из жизни Гжатска и его обывателей начала прошлого столетия. Об одном из них поведал нам в своей переписке уже не безызвестный тебе, дорогой читатель, Михаил Жуков.

Есть люди, о которых на Руси говорили: “Поцелованный Богом!” В полной мере это относится и к Михаилу Петровичу. За неполные шестьдесят лет он проявил себя как талантливый художник, как профессиональный педагог, как прекрасный мастер эпистолярного жанра. Его письма буквально пропитаны атмосферой жизни тишайшей провинции, которую иногда “потрясали” и оглушительные театральные премьеры, и пёстрые ярмарочные балаганы, и незабываемые художественные выставки.

Одна из выставок проходила в Гжатске – в Центральной городской читальне 5 августа 1928 года. Её участником, наряду с пятью другими художниками Геннадием Георгиевским, Николаем Соболевским, Леонидом Сырневым, Дмитрием Федотовым и Вениамином Штейном, был и Михаил Жуков.

Важно отметить, что среди авторов, выставлявшихся тогда, двое являлись сокурсниками Михаила Петровича по московскому училищу Живописи, Ваяния и Зодчества, волею судьбы оказавшиеся в Гжатске. Это Леонид Александрович Сырнев и Дмитрий Афанасьевич Федотов. Их имена упоминал в переписке с Жуковым ещё один выпускник престижного столичного училища – Сергей Васильевич Герасимов. Следует обратить внимание на последние строки его письма от 20 августа 1928 года, в котором Герасимов передаёт “привет Леониду Александровичу и его супруге и художнику Федотову”. На тот момент последний был уже арестован, несмотря на то что совсем недавно фигурировал среди участников гжатской выставки. Видимо, эти обстоятельства Герасимову ещё были не известны.

Возвращаясь к Михаилу Петровичу, хочется отметить, что он пробовал себя в разных областях изобразительного искусства: сельские темы, городские пейзажи, натюрморты, декорации к театральным постановкам, даже оформление интерьеров домов известных горожан. Но с особым удовольствием художник обращался к портретам, источником вдохновения для написания которых были как близкие ему люди, так и обычные горожане.

Портрет в руках мастера может рассказать о человеке больше, чем он сам. Жукову удавалось передать внутренний мир своего главного персонажа. Долгое время источником его вдохновения оставалась Вера Дунаева. Она стала главной героиней многих работ автора.

Из письма Михаила Жукова Вере Дунаевой на ст.Тёмкино Сызрано-Вяземской железной дороги от 4 августа 1928 года:

“Вера! Слышишь? “Однозвучно гремит колокольчик, и дорога… и грустно договаривают низкие аккорды “песнь ямщика”.

Сегодня вырезал из альбома твой набросок, вставил на изысканном фоне в любимую раму и снёс на выставку в час её открытия. Почувствовал ли что Соболевский, угадал ли что, но он в ту минуту повесил его на самом лучшем месте. Глаза наши встретились, и я безмолвно и крепко пожал ему руку…”

Михаил Петрович испытывал чувство неудовлетворения от работ, представленных на гжатской выставке. И только этот набросок, где субботним вечером Вера склонилась над книгой Войнич “Джек Реймонд”, стал, по мнению художника, украшением выставки.

Из письма Михаила Жукова Вере Дунаевой на ст.Тёмкино Сызрано-Вяземской железной дороги от 7 августа 1928 года:

“Сегодня неожиданно с молочным приехала тётя Маня. Я за эти дни так привык (или уже давно) к одиночеству, что целые дни пропадал на выставке.

– В эти минуты мне казалось, что никакого и дома нет и не было и живу где-то в пространстве, и предо мной на стенах только одни картины, цветы в вазах на окнах и тихая красивая музыка (рояль и скрипка).

У меня на выставке, за исключением наброска, слабые вещи – но за то ко мне все так хорошо и тепло относятся?

– Ах, Вера, как немного нужно художнику, чтобы сделать ему смерть его радостной.

– Неправда, что ему нужен уют, комфорт и прочий мармелад обыденности. Неправда – это нужно что-то другое… Ласка, любовь? Даже не это – это слишком дорогое счастье – нам его не купить и не заслужить. Господь с ними – летите мои цветы по ветру – не оглянусь, чтобы не видеть вас не примятыми не увядшими!..

Вот почему в такие горькие минуты (а их так много сзади и впереди) мы льнём к людям за хорошую улыбку, за доверчиво протянутую руку. Мне не нужно много распространяться на эту тему. Ты чуткая, а когда-нибудь поймёшь и больше, и глубже, только миновали бы тебя эти минуты – горькие они, Вера.

Вот почему я так бежал к тебе… Везде и во всём, и в утро, и день, и вечер, ты заменяла мне весь Мiр с его хорошей улыбкой, с его доверчиво протянутой рукой. И вот почему мне так хорошо было на выставке эти дни. Со стороны всех художников – какая-то необычайная ласка и эта тихая музыка – точно кто-то сказал им, или просто почувствовали – какое солнышко ушло из моей жизни…”

Эту работу Михаила Жукова передала в музей Инна Викторовна Солецкая, дочь Веры Григорьевны Дунаевой. Вместе с наброском к нам попал “Двойной портрет” – вершина авторского мастерства художника. Но это уже совсем другая история.

Талантливому человеку самой природой определено передавать в своих картинах невидимый для многих из нас смысл окружающего мира. И по истечении многих лет мы, благодаря этим работам, имеем возможность погрузиться в прошлое своей малой родины, увидеть её красоту и неповторимость, своеобразие и харизму милых провинциалов, некогда живших на этой земле и творивших её историю.

* Авторская орфография и пунктуация сохранены

Маргарита ЛЕБЕДЕВА, научный сотрудник Музея-заповедника Ю.А. Гагарина