Где произошла Клушинская битва? Как гжатский хлебный караван попадал в Санкт-Петербург? Часто ли навещали свои имения князья Долгоруковы? Кто они, землевладельцы сельца Воробьева? Ответы на эти и многие другие вопросы прозвучали в ходе традиционной научно-практической конференции, которая прошла в гагаринском Историко-художественном музее 23 ноября.

Открывая конференцию, директор Музея Ю.А. Гагарина Мария Степанова отметила, что на протяжении последних лет научными сотрудниками музейного объединения во главе с заместителем директора по науке Ольгой Михайловой (которая, кстати, в этот день выступила еще и как главный организатор краеведческой конференции) ведется работа над созданием экспозиций историко-краеведческого музея. Результаты исследований можно увидеть в старейшем и одном из красивейших зданий города – доме купца Церевитинова. В будущем здесь будет рассказываться обо всей истории Гжатской земли с древнейших времен и до настоящего времени. Но уже сейчас можно сказать, что благодаря работе музейщиков «белых пятен» в нашей истории становится всё меньше, а посетителям краеведческого музея доступно в несколько раз больше информации, фактов и предметов, чем в недалеком прошлом.

Мы побывали на музейной конференции и готовы поделиться несколькими историями из прошлого Гжатска. Но прежде заметим, что тема мероприятия «Наследие: Гжатская земля в X-XVIII веках» как нельзя лучше описывает содержание докладов, подготовленных научными сотрудниками музеев города, краеведами, а также гостями из Вязьмы, Смоленска, Московской и Тверской областей, Москвы и Санкт-Петербурга.

На рубеже племен

Как известно, Гжатская пристань была основана три столетия назад: указ Петра I о ее открытии вышел в 1719 году. Однако люди на этой территории селились еще в древние времена, рассказала старший научный сотрудник отдела фондов Музея Ю.А. Гагарина Татьяна Пахоменкова. Считается, что нашими предками являются племена восточных славян – вятичи, которые пришли на эти земли с юга, и кривичи, двигавшиеся сюда с уже освоенного славянами запада и севера.
Однако на территории современного Гагаринского района были сделаны неожиданные археологические находки. Так, два года назад поисковики отряда «Рейд», которые искали блиндажный городок немецкого вермахта, случайно обнаружили несколько захоронений. Внутри оказалось множество монет – просверленных или с небольшими крючками для подвешивания к ожерельям, бисер и бусы – как стеклянные, посеребренные и позолоченные, так и сердоликовые, причем перед захоронением они, вероятно, были поломаны.
Похожие находки делались и сто лет назад, когда территорию Гжатского уезда обследовала археологическая экспедиция императорского археологического общества Москвы. Возле деревни Паново тогда было обнаружено 16 курганов, найденные внутри предметы датируются примерно X-XII веками, а обнаруженные там скелеты лежали головой на восток, что нехарактерно для похоронного обряда славян. Всё это говорит о том, что найденные захоронения не принадлежат славянским племенам.
По древнерусским летописям известно, что между кривичами и вятичами проживало еще одно племя – голядь. Это племя имело балтское происхождение и на протяжении долгого времени сопротивлялось славянской колонизации. Получается что здесь, на берегу реки Олеля, совместно жили славяне (вятичи) и балты (голядь). А река Москва, берущая начало в современном Можайском районе и делающая небольшой крюк через современный же Гагаринский, в то время была своеобразным рубежом между кривичами и вятичами.

Битва при Клушинке?

Начало XVII века. За сто лет до основания Гжатской пристани здесь произошло событие, чуть было навсегда не прекратившее российскую государственность, рассказывает руководитель можайского отделения Русского исторического общества Владимир Куковенко (на ФОТО).
В 1609 году польский король Сигизмунд с войском всего в 12,5 тысяч воинов вторгся в пределы ослабленного смутой Московского государства и разорил Смоленск. Летом 1610 года посланный воеводой Дмитрием Шуйским отряд под командованием Григория Валуева, дойдя по Смоленской дороге до Царева-Займища, встретился с поляками и был осажден. В Москву отправилось прошение о помощи: заканчивались запасы продовольствия, и в отряде появились изменники.
Из Москвы было немедленно выведено 40-тысячное войско, состоящее из русских солдат и шведских наемников. К 23 июля войско дошло до Можайска и выступило в сторону Царева-Займища, но через несколько часов изнурительного похода, дойдя до деревни Клушино, солдаты остановились на ночлег. У польского же гетмана насчет места генерального сражения были другие планы: решив не ждать появления неприятеля под Царевом-Займищем, небольшим отрядом в 7 тысяч человек он выступает в сторону русских войск и, после ночного перехода, нападает на русский лагерь. После закончившегося для русско-шведского войска разгромом сражения поляки беспрепятственно вошли в Москву.
«О Клушинской битве наши историки и исследователи неохотно говорят и нечасто вспоминают, – говорит Владимир Куковенко. – Это понятно: поражение 40-тысячной русской армии от 7 тысяч поляков не прибавляет славы нашему оружию, не украшает нашу историю. Наши незнания о Клушинской битве столь велики, что мы не знаем даже точное место, где произошло сражение».

Первым сведения о Клушинской битве обобщил известный историк Николай Карамзин. Правда, он писал большое историческое полотно, и детали событий 1610 года его не особенно интересовали. Зато к описанию битвы Карамзин привлек иностранные (польские и шведские) источники. Так или иначе, спустя два столетия, новых данных о Клушинской битве у историков не появилось.
Что же касается места битвы, то существует несколько разных диспозиций. Так, русские историки располагали ее как на юге, так и на востоке от Клушина, а польские источники переносят Клушинскую битву примерно на 8 километров на запад – за реку Гжать.
Помочь в определении места битвы может интересная гравюра, хранящаяся в кабинете гравюр университетской библиотеки в Варшаве. На ней изображено Клушинское сражение с высоты птичьего полета, и эта гравюра примечательна тем, что выполнена по чертежу Феофила Шемберга – непосредственного участника сражения. На гравюре изображены сёла, реки, леса, расположения русских, шведских и польских войск. Изображен и компас, что позволяет ориентировать этот план по сторонам света. К сожалению, Шемберг не поместил на свой чертеж названия рек и сёл.

Изучив уникальную гравюру и все свидетельства о перемещениях войск, Владимир Куковенко пришел к неожиданному выводу: деревня Клушино расположена слишком далеко от Можайска и Царева-Займища – ни русские, ни польские войска просто не успели бы до нее дойти. К тому же, Клушино находится далеко от Смоленской дороги, и делать такой большой крюк попросту не имело смысла. Историк обозначил область, где такое сражение могло произойти: южная часть современного Гагаринского района. Вероятнее всего, Клушинская битва произошла не возле Клушина, а недалеко от деревни с похожим названием Клушинка – она существует и поныне.
С таким выводом не согласен смоленский краевед Юрий Шорин, у которого нет сомнений, что битва происходила в другом месте. Правда, тоже не у Клушина, а у села Пречистое. Соответствующее исследование было опубликовано на страницах журнала «Край Смоленский» в 2011 году. В то же время, в окрестностях Пречистого не было сделано ни одной относящейся к тому времени находки, в отличие от, например, Царева-Займища. «Всё это в очередной раз подтверждает, к сожалению, как мало мы о себе знаем», – подвела итог дискуссии Ольга Михайлова. Точку же в споре о месте, где произошла Клушинская битва, могут поставить только археологические раскопки.

Хлебный путь
Своим появлением Гжатск обязан новой столице – Санкт-Петербургу. Вместе со своими сподвижниками Петр I объезжал страну в поисках удобных водных путей для снабжения города на Неве. Их внимание привлекла река Гжать, к которой вплотную подходили сухопутные торговые пути. Началась работа по сооружению пристани: река исследовалась, спрямлялось ее русло, строились судоверфи. Всего на Гжати было оборудовано около 40 пристаней.
Заселение этих мест купцами и ремесленниками было делом правительства: жителей освобождали от воинского постоя, уплаты торговой пошлины и некоторых налогов. Желающих, однако, все равно было мало. Купцов переселяли из соседних городов: известно, что за два года в будущий Гжатск было переселено до 20 купеческих семей.
О Вышневолоцкой водной системе, частью которой являлась и Гжатская пристань, рассказал Евгений Ступкин – краевед из города Вышний Волочек (Тверская область). Из доклада мы узнаем, что водный путь, по которому снабжался Санкт-Петербург, был весьма труден: барки отправлялись сразу, как только вскроется лед, и пройти предстояло больше тысячи верст от Гжатска до Зубцова, затем до Твери, Торжка, Вышнего Волочка – и далее до новой столицы. При этом часть пути, 75 верст от Твери до Вышнего Волочка, барки шли на взвод.

Самым первым хлебный караван отправлялся с Солпенской пристани, которая находилась за Вышним Волочком. Барки уходили по первой воде, иногда «со скоростью курьерского поезда». Задержка солпенского каравана несколько раз вызывала хлебные бунты. Следом за ним уходил новоторжский, затем тверской и, одновременно, верхневолжский и гжатский.
Интересно, что, несмотря на попытки заставить хозяев барок возвращать их обратно, это было делом убыточным, и поэтому с самого начала и до конца существования водной системы барки были невозвратные. Как уже упоминалось, на Гжати было несколько пристаней. Вероятнее всего, все они располагались возле крупных селений, поскольку при строительстве даже одной барки не обойтись без кузницы и водяной мельницы. Еще один факт: все барки, ходившие по Вышневолоцкой водной системе, имели одинаковые размеры: 36 метров в длину, 8 – в ширину и полтора метра на борт.
О тех, кто снаряжал барки, рассказала член союза краеведов России Наталья Гурская. Она нашла уникальный документ – датированный 1764 годом отчет Гжатской ратуши для комиссии о коммерции. В документе подробно рассказывается о гжатских купцах всех трех гильдий, составе их семей и занятиях, а также описаны важные события, происходившие в этот период. Пристань на тот момент существовала почти полвека.
Из документа следует, что в Гжатске второй половины XVIII века можно было купить «мыло, деготь, шелковые полотна, бумагу, шубы, платье немецкое, галантерею, кафтаны крестьянские, хрусталь, шляпы, сапоги, башмаки, рукавицы, масло, сахар, чай, рогожу» – то есть практически всё. Немаловажный факт: многие гжатские купцы в том году потерпели крупные убытки: их барки садились на мель, горели и тонули.

Год двух революций
В завершение конференции заведующий историко-краеведческим отделом музея Сергей Груздов провел первую экскурсию по новой экспозиции «Эпоха революций и преобразований». Новая экспозиция – это возможность побывать в революционном времени и почувствовать дыхание той эпохи. Важное место в экспозиции занимают события февраля и ноября 1917 года. В них были вовлечены буквально все слои населения: в городе в то время находилось несколько революционно настроенных воинских частей, к тому же в это время Гжатск был фактически прифронтовой железнодорожной станцией, связывающей центр с войсками западного фронта.
P.S. Подводя итог конференции, заместитель директора по научной работе Смоленского музея-заповедника Тамара Орлова отметила: «Приятно, что после суетливого времени мы наконец-то вернулись к нашей реальной музейной жизни». С ней согласилась Ирина Фрих-Хар, потомок гжатских купцов Тимофеевых: «Мне удивительно, как нужно любить свое дело, чтобы так кропотливо и с таким уважением и вниманием относиться к каждому мгновению жизни наших предков. Для меня это – восторг!»

Евгений ФЕДОРЕНКОВ