С Богом и в лесу – рай, а без Бога и в раю соскучишься!
(старец Иоанн Молчальник)
Это лето, проведенное в Гагаринском районе на родине святого преподобномученика Владимира (Волкова), стало для меня, человека давно уже не первой молодости, поистине временем открытий. Мог ли я когда-нибудь предположить, что «на склоне лет» доведется отправиться за многие версты в неведомый мне лес, чтобы там, без компаса и проводника, попытаться отыскать дотоле неизвестное мне селение, которого сегодня на карте и в помине нет? Странный вопрос. И тем не менее, это было именно так.
Сегодня читателям «Гжатского вестника» уже хорошо известно имя и житие святого земляка – преподобномученика Владимира (Волкова; 1878-1938), уроженца не существующей ныне деревни Малые Палатки. Усилиями и бескорыстными трудами многих из них на месте, где ещё совсем недавно гуляли ветры, установлен Поклонный крест, а сами они, ранее не будучи друг с другом даже знакомы, теперь ощущают своё духовное родство.
Но долгое время оставался не ясным вопрос: прихожанином какого храма был этот благочестивый юноша, прежде чем окончательно решил удалиться от мира на служение Господу и был принят в число братии Троице-Сергиева монастыря? Сохранившиеся церковные и исторические источники об этом умалчивают.
Сомнения разрешили наши 80-летние собеседницы, нынешние жительницы деревни Петушки, – Софья Николаевна Акулина и Мария Марковна Сазонова, ранее проживавшие в деревнях Малые и Большие Палатки. Они-то и поведали нам о том, что их верующие бабки, деды, матери и отцы исстари на богомолье отправлялись в село Вельмеж, что располагалось где-то в лесу в 5-6 км от их родных мест, и даже многие годы спустя с любовью и благоговением рассказывали им, тогда ещё маленьким девочкам, о величественном каменном храме и его пастыре добром – отце Василии, дальнейшая судьба которого нашим собеседницам осталась неизвестной. Вот так, волею Божией, я и отправился на поиски сей «земли обетованной».
Стоит ли говорить о том эмоциональном состоянии, что все более охватывало меня по мере удаления в дремучие неведомые леса? То был восторг от видимых мною лесных дебрей и живописных овражков, покрытых зарослями калины, папоротника и яркой бузины; от ладных бревенчатых мостков, то тут, то там переброшенных чьими-то заботливыми, трудолюбивыми руками через болотца и ручейки; от пестреющих в глазах шляпок «благородных грибов», роскошным видом которых в таком изобилии дотоле я мог любоваться разве что в книге «О вкусной и здоровой пище».
Густые запахи хвои и пронзительные крики хищных птиц где-то высоко над головой лишь усиливали высокий эмоциональный настрой, одновременно рождая и ощущение тревоги: а что будет там, за поворотом, когда взору откроются две-три дороги, и по которой из них мне идти? К тому же, отправляясь в заведомо не близкий путь, я намеренно не взял с собой ни еды, ни питья, ибо полагал, что если делаю дело благое, Божие – Господь меня не оставит, если же нет, то будет лучше, в случае заметного нарастания сомнений и тревог, просто вовремя воротиться назад. И о, чудо! Спустя некоторое время, я услышал тарахтение мотора, а ещё через пару минут, из-за заросшего кустарником поворота вынырнул квадроцикл с восседавшим на нем крепким молодцеватым седоком. По притороченным сзади мешкам я понял, что он – егерь, очевидно, также направляющийся в урочище Вельмеж.
По ходу знакомимся. Мой «избавитель» – Андрей Е., заметно напрягая голосовые связки, чтобы сквозь громкий шум движка донести до меня свой рассказ об этих местах, о деревнях, что некогда входили в приход вельмежского храма, о боях, свыше полувека назад проходивших здесь, и о самом Вельмеже, от которого остался лишь старый малопосещаемый погост.
Но чу! Наш мощный агрегат завыл, забуксовал и, наконец, ещё сильнее вздыбив грязь, окончательно встал. Слезаем. Выталкиваем его из вязкой болотной трясины. И снова в путь. «А здесь, – показывает Андрей на рваную в клочья шкуру, жалкие кости и обглоданный череп какого-то животного, что лежат прямо у обочины «дороги», – два дня назад волк лосёнка задрал!» Прошу его сбавить ход, чтобы сделать «криминальное» фото, но он лишь смеётся, крича сквозь моторный рёв: «Пойдете назад – сфотографируете! А мне надо торопиться в Ратьково и далее!» На том порешили. И хоть краткой была наша лесная встреча, но благодарная память об этом отважном сильном человеке в моей душе жива и поныне.
Вельмеж
Итак, оказавшись в тот солнечный сентябрьский день на месте бывшего села Вельмеж, входившего до революции в бывшую Острицкую волость Гжатского уезда Смоленской губернии, я обнаружил лишь живописную полянку с егерской вышкой у северной своей опушки, а прямо по ходу моего движения – плодоносящую яблоньку, чудом сохранившуюся на радость жаждущим путникам и кабанам, кои охотятся за плодами, упадающими к ним сверху, «аки манна небесная». На осиротелом погосте из тех могилок, что мне удалось разглядеть, достаточно ухоженной выглядит лишь место упокоения семейства Е. (кажется, оно – четвёртое по дороге на Ратьково). Низкий поклон тем родственникам, что посещают своих усопших предков в этом стертом с лица земли, но духовно значимом для нас месте.
Поразительно, но последнее захоронение здесь произведено уже в 70-е годы ХХ века! И остается только сожалеть, что от каменного храма, освященного во имя святой преподобномученицы Екатерины в 1904 году, там остались лишь четыре кирпичных обломка, куст одичалой и выродившейся красной смородины, да под алтарной частью – множество шурфов «черных копателей».
Как рассказал мне ранее егерь Андрей, лет восемь назад двоих из них он застал на месте раскопок. Тогда, на его глазах, они извлекли из-под земли искореженные останки иконостаса, разобрали их, аккуратно выложили на белые листы бумаги, сфотографировали. На его вопрос: «А что же дальше?» ответили, что собираются передать их настоятелю храма в селе Спас, что по дороге на Волоколамск. Чем закончилась эта история, сам он не знает, я же твердо решил, при случае, разузнать об их судьбе в этом храме, получив ответ, если возможно, «из первых уст».
А еще раньше, чуть более века тому назад, здесь стоял деревянный храм, возведённый на средства князя А.А. Голицына и освященный в честь Сретения Господня в 1792 году. Именно в этом – Сретенском – храме начинал свою самостоятельную молитвенную жизнь благочестивый отрок Георгий – святой преподобномученик Владимир (Волков). И в течение второй половины 1905 – первой половины 1906 года после увольнения из армии и до удаления в Троице-Сергиеву Лавру, имевший возможность посещать уже и новый Екатерининский храм, подвергшийся поруганию в 20-е гг. в ходе кампании по изъятию церковных ценностей и окончательно разрушенный в годы войны.
Сомолитвенницей же св. прпч. Владимира (Волкова) в те годы в старом, Сретенском, храме была и другая святая прихожанка вельмежского храма – преподобномученица Евфросиния (Тимофеева), родившаяся в 1881 году неподалеку – в селе Грязном Острицкой волости Гжатского уезда Смоленской губернии. Судьба и этой избранницы Божией оказалась не менее трагичной (если мерить земными мерками).
С 1903 года послушница Алексеевского женского монастыря в Москве Евфросиния (Тимофеева) не покинула его стен и по его разорении. После закрытия обители Евфросиния вместе со своею сестрой осталась жить в тех же помещениях, но уже обращенных распоряжением советской власти в мирские квартиры. Сестры стали помогать при храме, а на жизнь зарабатывали рукоделием. В 1930 году в Москве были арестованы сотни священников, монахов, монахинь и православных мирян, большинство из которых после допросов были приговорены к различным срокам заключения и ссылки. В их числе оказалась и она. На вопрос следователя о партийности и политических убеждениях Евфросиния ответила: «Я могу уважать власть, которая не издевается над верующими; религия должна стоять во главе управления государством, так как всякая власть дана Богом». На вопрос анкеты, где она жила и что делала во время Февральской революции, она ответила: «Жила в монастыре и молилась Богу за батюшку царя и весь дом».
Так, за не отказ от веры Христовой, Евфросиния была подвергнута первой – трехлетней ссылке в северный край.
А еще спустя несколько лет вновь подверглась аресту. Теперь уже на вопросы следователя она ответила так: «Нет, видно, пока будет существовать советская власть, до тех пор она будет притеснять православный народ, но вечного на земле нет ничего, придет конец и этой антихристовой власти». И 15 октября 1937 года. “тройка” НКВД приговорила Евфросинию к 10 годам заключения в исправительно-трудовой лагерь с направлением в Бамлаг. Послушница Евфросиния (Тимофеева) скончалась в заключении 5 ноября 1942 года и была погребена в безвестной могиле.
Многие клирики Екатерининского храма с. Вельмеж в годы богоборческой власти не избежали применения по отношению к ним репрессивных мер. Подавляющее большинство прошло через ссылки и лагеря. Были среди них и приговоренные к высшей мере наказания – расстрелу.
Пастырь добрый, о котором ранее вспоминали наши престарелые собеседницы, – отец Василий Григорьевич Троицкий был арестован в 1932 году, в 1935-м окончил свой земной путь и страдания в ссылке. «Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (Мф. 2.18).
***
Некоторое время я ещё побродил в раздумьях по опустевшим полянкам, где когда-то могли возвышаться также дом причта, хозяйственные и иные постройки. Оглядел многочисленные траншеи, оставшиеся здесь со времен Великой Отечественной войны. Сделал фото понравившихся мне пейзажей. В свете перевалившего за полдень неяркого осеннего солнца бегущая через урочище дорога ныряла в неглубокую лощинку, а далее – в милую рощу, указывая путь на также канувшее в небытие Ратьково. Дело сделано. Надо было «ложиться на обратный курс», ведь путь до дома предстоял не близкий.
В тот ясный осенний день в Вельмеже я словно стоял на пороге Вечности. «Да, всё пройдет, – думал я. – Всё канет в Лету. Но пусть же наши любовь и благодарная духовная память об этих людях и этих святых уголках, коих в нашем многострадальном земном Отечестве не перечесть, пребудут в веках!»
Но как сохранить в очерствевших сердцах наших свет дарованной нам свыше любви к порушенным временем и «лихими людьми» православным святыням, убиенным и умученным за веру Христову священникам, клирикам и мирянам, к памяти павших бойцов, к тому, что ушло, но что должно быть дорого нам и чего простому смертному человеку воскресить не дано?
Святые новомученики и исповедники Российские, молите Бога о нас!
Николай МИНИН, дер. Петушки