Из цикла “1960 год. Хроника подготовки к полёту”

24 июня 1913 года родился Владимир Иванович Яздовский – основоположник космической биологии и медицины, человек, доказавший, что в космосе можно жить. Сегодня музей Первого полёта является хранителем творческого наследия учёного.

Испытание 15 мая 1960 года космического корабля почти пятитонной массы показало способность ракетной техники вывести человека на орбиту Земли. Но может ли он существовать за пределами родной планеты? Этот вопрос волновал С.П. Королёва ещё в довоенные годы. Крайне враждебная среда – отсутствие атмосферы, перепад температур в зависимости от положения корабля (солнечная и теневая стороны) достигает 300 градусов, отсутствие силы тяжести и, как следствие, возможное нарушение кровообращения – вот лишь некоторые факторы, представляющие угрозу жизни космонавта.

Главный конструктор ещё в 1948 году обращался в Академию медицинских наук с предложением начать исследования в этом направлении, но не встретил там должного понимания. Медики были настроены скептически: это дело писателей-фантастов отправлять на другие планеты героев своих произведений. Создать в наземных условиях экспериментальную базу, где условия пребывания человека были бы подобны космическому кораблю, практически невозможно. Медицинская наука ещё никогда не сталкивалась с проблемой такой сложности.

На помощь С.П. Королёву пришёл Андрей Николаевич Туполев, известный учёный в области авиастроения, под руководством которого начинал свою деятельность Главный конструктор. А.Н. Туполев дал ему совет обратиться к ещё молодому подполковнику медицинской службы Владимиру Ивановичу Яздовскому, лишь недавно прибывшему в Москву для прохождения службы в институте авиационной медицины. Именно он взялся за рискованное дело медико-биологического обеспечения будущих пилотируемых полётов.

Эксперименты с полётами животных на так называемых геофизических ракетах, способных вывести летательный аппарат на космическую высоту (свыше 100 км), в нашей стране начали осуществляться в 1951 году. Хотя исследования кратковременного пребывания подопытных животных в космосе давали в целом обнадёживающие результаты, но многие задачи пилотируемой космонавтики могли быть решены только во время их длительного орбитального полёта. Такая возможность появилась только после майского испытания космического корабля.

27 мая В.И. Яздовский назначается на должность заместителя начальника института по науке, и фактически становится членом совета главных конструкторов, отвечая за медико-биологическое обеспечение космических полётов. Соратник Главного конструктора Б.Е. Черток вспоминал: “С Королёвым, Воскресенским, мною и всеми главными он был на “ты” и считался своим человеком в ракетной касте”. Эти слова позволяют понять ту превосходную степень общего взаимопонимания, без которой невозможно было достичь успеха. В.И. Яздовский умел говорить на одном языке и с конструкторами, и с врачами.

В последних числах мая из числа слушателей-космонавтов была выделена “ударная” шестёрка. Все понимали: кому-то из них придётся первым штурмовать космос.

10 июня на совете главных конструкторов рассматривались медицинские аспекты подготовки и осуществления пилотируемого полёта. Докладчиком был В.И. Яздовский, в течение десяти лет ведущий исследования в этом научном направлении. Владимир Иванович отметил, что ведутся успешные работы по созданию “…искусственной атмосферы, полностью воспроизводящей условия наземного существования человека”. Главной проблемой пилотируемого полёта, по его мнению, станут “…нарушения координации рабочих движений человека и дезориентации в пространстве”. В этой связи он предложил ограничить первый полёт сроком до трёх часов. Относительно его длительности высказывались разные мнения. Жёсткие требования, предъявляемые к траектории полёта (посадка корабля в центральном районе страны), диктовали два возможных варианта орбитального полёта: одновитковый длительностью менее двух часов и многовитковый длительностью более суток. Промежуточный вариант мог привести к посадке за пределами территории СССР, что в то время считалось недопустимым.

В своём выступлении Яздовский настаивал на менее рискованном, с точки зрения безопасности космонавта, одновитковом варианте. Им были чётко сформулированы проблемы медицинского характера, которые возникнут во время космического полёта. Особое беспокойство у него вызывал “…переход от невесомости к повышенной гравитации, что является существенным испытанием для организма”. Следовало ограничить увеличение силы тяжести до 9,5 единицы, то есть “вес космонавта” не должен был превышать 700-750 кг. Оставались также нерешёнными вопросы защиты космонавта от радиации. Объединённый институт ядерных исследований в Дубне вёл работу в этой области. Лишь немногим ранее был открыт радиационный пояс Вернова – Ван Аллена, позволяющий определить безопасные границы расчётной траектории.

Нерешённым оставался вопрос, касающийся последнего этапа полёта. Рассматривались два варианта приземления космонавта: на парашюте и в спускаемом аппарате. Яздовский настаивал на втором. В этом случае исключались такие непростые с технической точки зрения операции как отстрел люка, катапультирование, отделение от кресла, парашютирование. Однако для реализации такой схемы требовались двигатели мягкой посадки, не допускающие слишком жёсткого приземления спускаемого аппарата. Их удалось разработать уже после окончания программы “Восток”. Несмотря на остающиеся нерешёнными проблемы, докладчик делал оптимистический вывод о возможности первого полёта человека в космос уже в октябре 1960 года.

Система жизнеобеспечения, согласно техническому заданию, позволяла космонавту находиться живым в корабле в течение десяти суток. При возвращении корабля за счёт естественного притяжения Земли, такой срок должен был быть достаточным даже в случае сбоя в работе тормозной двигательной установки. Было, однако, неясно, как перенесёт космонавт изоляцию в пространстве малого объёма при резком ограничении его подвижности.

С этой целью кандидаты в космонавты проходили “отсидку” в сурдобарокамере СБК-48 (ныне экспонат музея Первого полё-та). Многие из них считали это испытание одним из самых трудных. Вот как описывает один из проводимых в ней экспериментов А.А. Леонов: “…перед тобой находился щиток, а на щитке написана таблица, и красные цифры надо считать увеличивающим порядком, а чёрные – уменьшением: 1 красный, 49 чёрных, 2 красных, 48 чёрных и так далее. Потом на этом фоне включались ещё музыка и помехи. И человек, а это очень сложно, должен был всё это считать. И не сбиваться. Так они ещё включали вспышки разрядные, чтобы в глаза били. А ты должен был продолжать: 2, 48; 3, 47…”

Согласно вердикту врачей, “в опыте по длительному пребыванию в замкнутом пространстве Ю.А. Гагарин показал высокий уровень функциональных возможностей нервно-психологической сферы… Одиночество перенёс легко”.

В один из летних дней будущие космонавты были приглашены на завод при ОКБ-1, где изготавливались ракеты-носители. Его сотрудник Г.Г. Корытов вспоминает: “…в наш цех пришёл Сергей Павлович с группой молодых людей, с ними был врач Владимир Иванович Яздовский… Королёв рассказывал будущим космонавтам об устройстве ракеты, отвечал на их вопросы, один из молодых людей рассматривал изделие сверху… Когда этот молодой человек пробегал мимо нас, догоняя группу, В.И. Яздовский громко спросил его: “Юра, видел лошадь, на которой поедешь?” Тот улыбнулся и на ходу ответил: “Видел!” – “Это Юра Гагарин”, – пояснил мне Владимир Иванович.

Михаил БУТРИМЕНКО, Маргарита ЛЕБЕДЕВА, научные сотрудники отдела Первого полёта Музея Ю.А. Гагарина

В статье использованы материалы книги М.В. Бутрименко “Главный конструктор от медицины”, 2018 г.