Любовь Марии и Сергея “подпитывали” не только трогательные юношеские объятия и разлука, но и письма “афганской” полевой почты.

30 лет…Много это или мало? Для человека – рассвет, молодость, первые серьезные достижения. Для истории – один миг. 30 лет назад ограниченный контингент войск в Афганистане покинул страну, в которой калечили и убивали наших сыновей, мужей, братьев, любимых. Калечили всех без исключения. Многие были даже не ранены физически, но выжжены изнутри. Сейчас это седовласые мужья и даже дедушки. Живут, стараются для своих близких. Зарубцевались старые раны, только ноют к погоде. Но никогда не зарубцуются их раненые души, так и будет сжимать сердце костлявая рука войны.

Ветеранам Великой Отечественной все было ясно и понятно: они гнали  врага с родной земли. Также все бесспорно ясно и понятно людям, которые с ними рядом. А как объяснишь этим вчерашним мальчишкам, что они тоже настоящие герои и выполняли приказ Родины, и выполнили с честью. Но почему они так стесняются своих наград? Достанут из шкафа и раздумывают: одеть – не одеть. Многие вообще не ходят даже на те редкие встречи, которые для них организуются в феврале. Почему они стесняются? Что им мешает, гордо расправив плечи, заявить всему миру: “Я выполнял долг. Я жертвовал собой. Я ветеран войны”.

Кто-то утопил свою боль в вине, кто-то вообще уже не ходит по земле. Мы, их жены и матери, бережем письма из Афганистана. Достаем, тайком перечитываем и …плачем. Плачем от счастья, что они вернулись, они – рядом. Плачем от какой-то необъяснимой жалости и досады от того, что вся страна жила под мирным небом, а они ВОЕВАЛИ.

Начало апреля 1986 года. Раннее утро. Мы с моей будущей свекровью провожаем Сергея в Армию. Автобус везет их в Смоленск, дальше – по всей стране, а может и за границу. Тогда очень часто забирали в Афганистан. Мы, настоящие атеистки, про себя шептали “Господи, только не в Афганистан!” Попрощались, с трудом оторвались друг от друга. Я бежала по улице, и откуда-то повалились хлопья снега, хотя накануне день был очень теплый.

Щеки стали еще мокрее от слез и тающих снежинок. Природа предупреждала: эти два года будут для нас, юных и влюбленных, совсем непростыми:  я буду ждать своего любимого с войны.

Надежда на чудо рухнула с первым письмом. Сергей – в Таджикистане, на другом берегу реки – Афганистан.

Этим пожелтевшим письмам более тридцати лет. В уголке вместо марки красиво выведено “С/А”. Как же мы их ждали!!!! И если не было этих заветных конвертов больше недели – начиналась тоска и паника. Сейчас у нас двое взрослых сыновей, и к тем чувствам любящей девчонки еще примешиваются материнские. По-другому воспринимается всё, что было с нами в те далекие восьмидесятые.

Письма всё больше о чувствах, переживаниях от разлуки. А между строк – та настоящая война, которую не забыть никогда. Из письма: “2 км. от нас идут боевые, обстреливают каждый день. Никого пока не убило”. И снова о природе, о погоде. О дружбе. Рассказы о новых боевых друзьях, за которых в огонь и в воду. Расспросы о тех, кто уже на гражданке или тоже служит. Потом были письма из госпиталя. Рассказал о мальчишке, который  хотел подорвать себя на гранате из-за предательства девушки. Как можно осуждать этого парня? Когда тебя любят и ждут дома, это дает силы пережить происходящее, а тут…

Из письма: “Приезжал профессор из Москвы. Были врачи из Кубы, Индии, Англии. Здесь делают такие операции, которые больше нигде не делают, вот профессора и приезжают смотреть…”

В этих письмах из госпиталя Кабула веяло надеждой, что скоро война для нас закончится, Сергея подлечат и он будет дома. Для нас была короткая передышка в несколько месяцев. Сергей лечился в госпитале Смоленска, потом отпуск. Но 24 сентября в четверг вызвали в военкомат и приказали моему хромому Сереже явиться по месту службы 28 сентября – в Афганистан. Гром среди ясного неба. Мы уже жили  планами на мирную жизнь вместе.

В тот день мы гуляли по городу и молчали, в голове чехарда от мыслей, от того, что это новое мучительное расставание неизбежно. Я поступила очень оригинально: предложила Сергею руку и сердце. Побежали за документами и – в ЗАГС. Работница ЗАГСа, милая, добрая женщина, услышав о наших намерениях, попросила Сергея выйти. “Девочка, зачем тебе это? Вдруг его убьют? Пусть дослуживает, жди его, потом поженитесь”.

Мои слезы и объяснения, что я хочу ждать мужа,  растопили ее сердце и бюрократические преграды: назначили день свадьбы – 26 сентября. Оставалось “обрадовать” родителей.

Это было время сильнейшего дефицита. Платье – в комиссионке, фату – у подружки, костюм – в Уваровке, тушенку – из деревни. Свадьба была нешумная, пели песни под гитару, немного потанцевали. А тосты за счастливую семейную жизнь  разбавляли слезы. Мы снова провожали на ВОЙНУ. В понедельник молодой муж уехал в Москву, но из-за отсутствия билетов рейс отложили на 5 дней. У нас был медовый месяц: целых пять дней! Спасибо загруженности советского Аэрофлота.

И снова потянулись долгие восемь месяцев ожидания. На конвертах теперь Сергей писал: “Соколовой М.В.”. Я была уверена, что мы поступили правильно. Ему так было спокойнее: его ждала жена. А я твердо верила, что он вернется живым. Как можно не вернуться к своей такой молодой семье?!

…Все эти годы они, ветераны Афганистана, очень скупо рассказывали о войне. Да и сейчас мы слышим от них только курьезы армейской жизни. Но громче всяких слов говорят их лица во время минуты молчания перед третьим тостом. Для них третий тост не за любовь, а за друзей, не выживших в той чужой войне.

15 февраля каждого года – это день победы для наших, ставших в 20 лет ветеранами, мужчин. Они пережили что-то такое, чего никогда не узнать и не понять нам, жившим всегда под мирным небом.

Спасибо вам, наши дорогие! С 30-летием победы!!!

Мария СОКОЛОВА